Михаил Радченко
Биография
Фото
HDDSpeed
Наука
Диссертация
GDCT
Проза
Стихи
Михаил Радченко

Страхи Самуэля Джонса

Самуэль Джонс был трусом. Всю свою сознательную жизнь он знал об этом и стыдился самого себя. Впрочем, если посмотреть на его биографию попристальней, то можно увидеть, что маленький Сэмми не боялся ничего, как это и свойственно всем детям. Однако, по мере роста и взросления, он почему-то обрастал страхами, как снежный ком, катящийся с горы. Сначала он стал бояться темноты. Этой мрачной и вязкой черноты, разлитой по комнате, в которой могут таиться неведомые чудовища. Он плакал и просил оставить включенной настольную лампу. Его матушка вздыхала, но шла навстречу своему любимому сыночку.

Потом Сэмми начал бояться пауков. Бояться до мурашек по коже и тошнотворно-иррационального отвращения при виде любого безобидного восьминогого создания, которое было ПАУКОМ. По счастью, пауки водились только в пыльных углах сарая и на мрачном чердаке, поэтому особых проблем не создавали. Самуэль просто избегал углов сарая и старался совсем не бывать на чердаке, тем более, что постепенно он приобрел и боязнь высоты. Забираясь на рассохшуюся лестницу, чтобы принести по просьбе отца с чердака удочки или жестяное корыто для раствора, он каждый раз обмирал от мысли, что старая деревянная ступенька может обломиться под его весом, и он рухнет вниз, при этом неизбежно что-нибудь себе сломав. Неважно, что от пола его отдаляли от силы метр-два. Страх был точно таким же, каким был бы, вздумай Сэм забраться на водонапорную башню, находившуюся недалеко от его дома. Никакие доводы рассудка не действовали на Страх, прочно поселившийся в его душе.

Дальше было еще хуже. Сэм стал бояться сразу многих вещей. Он боялся задохнуться, поэтому открывал на ночь дверь своей комнаты. Он боялся боли, поэтому тщательно скрывал от родителей ноющую дырку в зубе, чтобы те не отвезли его к дантисту. Он боялся собак, потому что однажды какая-то дворняга чуть было не укусила его за ногу. Наконец, он боялся лошадей, которые могли лягнуть и покалечить его, не говоря уже о том, что прокатиться верхом ему мешал старый знакомый — страх высоты. Благодаря этому страху он заработал презрительное разочарование своего отца — потомственного фермера.

— Ты только посмотри на этого неудачника! — бурчал Папаша Хью, — Он даже не знает, с какой стороны подойти к старушке Ло. Он уже наклал в штаны, будто я предложил ему объездить Динамита! Он — безнадежен! Позор нашего рода!

— Но, Хью, — пыталась возразить добрая матушка, — зато мальчик хорошо учится. Возможно, он даже сможет поступить в колледж. Не всем же разводить лошадей?

— Хрена с два! — кривился отец, — У этого недоумка не хватит мозгов, чтобы очистить кукурузный початок. Вылитый твой папаша, чтобы ему на том свете икнулось!

По счастью, в этом Хью Джонс ошибался. Мозгов у Сэма было достаточно, чтобы учиться и даже очень хорошо, а затем поступить в колледж. Сэм сделал это только для того, чтобы быть подальше от презрительного ворчания отца, ненавистных лошадей, пауков и прочих ужасов своей жизни. Он надеялся, что, уехав, ему удастся избавиться от того кошмара, с которым ему приходилось до того жить. Однако, он ошибался. Старые страхи никуда не делись, просто к ним прибавились новые, доселе невиданные.

В колледже он постоянно боялся стать предметом насмешек других учеников, боялся выглядеть смешно или странно, поэтому особенно часто попадал в ситуации, когда он был именно таким — смешным и странным. Но это была только половина беды. Сэм боялся, что недостаточно хорошо знает предмет, по которому предстоит сдавать тесты, поэтому каждый раз перед экзаменом он обливался холодным потом, несмотря на то, что его оценки неизменно оказывались гораздо лучше, чем у его товарищей. Впрочем, слово «товарищи» только с большой натяжкой подходило к тем людям, которые его окружали. Никто из них не понимал и даже не пытался понять, что именно происходило в душе Самуэля Джонса. Для всех он был странным чудаком, бледным замкнутым очкариком, у которого можно при случае списать контрольную работу, но не более того.

Со временем Самуэль стал тяготиться обществом окружающих людей, которые, в массе своей, только добавляли новые капли в его наполняющуюся новыми страхами душу. Поэтому он был несказанно рад, когда, отучившись в колледже, получил, как лучший ученик выпуска, приглашение от довольно известной адвокатской конторы в Бостоне. Он был рад возможности переменить обстановку, уехать почти на другой конец страны. Втайне он надеялся, что ему удастся то, что не получилось несколько лет назад — убежать от своих страхов, которых с тех пор стало еще больше.

Надо ли говорить, что он опять потерпел неудачу? Страхи не покупали билет на самолет, в котором Самуэль, трясясь и припадая к бумажному пакету, провел невыносимо-долгие часы на пути к своей новой жизни. Тем не менее, они успешно долетели с ним до Бостона и поселились в той квартире, что он снял. Сэм почти смирился с ними, как многие, в конце концов, смиряются с неизлечимой болезнью. Он стал учиться жить со своими страхами. Обходить их. Делать вид, что их не существует. Очень часто ему это удавалось. По крайней мере, многие из окружающих людей не догадывались, каких усилий стоит ему одна только поездка в лифте, лавирование в потоке машин и пересечение улиц по пути от автостоянки в свой офис, не говоря уже о многих других, более мелких страхах. Пожалуй, больше всего Сэм в тот период своей жизни боялся, что не оправдает доверия фирмы и провалит какой-нибудь важный процесс. Поэтому он с удвоенным усердием зарывался в работу, нырял с головой в каждое дело, которое ему поручали. Возможно, именно потому неудач в его карьере было сравнительно мало. Постепенно Самуэль Джонс приобрел репутацию очень талантливого, хотя и весьма эксцентричного, адвоката. Однако, друзей это ему не прибавило. Клиентов — сколько угодно, но вот друзей… Коллеги — кто втайне, а кто и открыто, — завидовали ему и шептались о наличии «волосатой руки», помогающей так быстро делать карьеру вчерашнему колледж-бою, который сам родом из какой-то дыры на Юге.

Впрочем, Самуэлю Джонсу было не привыкать к одиночеству. Оно стало его верным другом и спутником, почти таким же неизменным, как и Страхи. Одиночество в толпе само по себе не пугало, хоть и тяготило его. Шли годы, карьера катилась своим чередом, страхи множились, несмотря на ощутимо выросшие суммы на чеках, выписываемых психоаналитикам и прочим специалистам, с чьей помощью Сэм надеялся избавиться от наиболее худшей части себя. Так могло продолжаться вечно или, по крайней мере, до самой смерти, если бы Самуэль не встретил Линду. Строго говоря, слово «встретил» вряд ли подходит к тому случаю, когда люди знакомятся по переписке с помощью компьютера, как это произошло с Сэмом. Он сам толком не мог сказать, что заставило его обратиться к столь необычной форме знакомства. Возможно, статья, прочитанная накануне в каком-то журнале, а, быть может, полное отчаяние и внутреннее признание невозможности когда-либо подойти к понравившейся девушке за соседним столиком в кафе и заговорить с ней. Для Самуэля знакомство с женщиной в реальной жизни было почти равносильно самоубийству. Нет, пару раз он даже набирался достаточно смелости, чтобы сделать пару шагов навстречу Прекрасной Незнакомке, но дальше этого дело никогда не шло. В горле внезапно становилось сухо, сердце бухало как барабан туземцев, а все заранее подготовленные слова куда-то испарялись. Оставалось только с позором ретироваться.

Другое дело — Интернет. В нем все воспринималось как какая-то игра, поэтому Сэму не составляло большого труда нормально общаться с Линдой, объявление которой он нашел на одном из серверов знакомств. Постепенно они обнаруживали все больше похожих черт характера и привычек друг в друге, и настал тот день, когда Линда захотела встретиться с ним в реальном мире, чтобы поужинать где-нибудь вдвоем. Сэм с радостью согласился.

К сожалению, он не мог знать, что выполнить это обещание будет для него совершенно невозможно. Кошмар начался уже по дороге из пригорода, где Самуэль теперь имел небольшой, но вполне уютный дом. Все встречные машины светили фарами в глаза, шли на таран, но все-таки немыслимым образом в последний момент успевали свернуть, заставляя сердце Самуэля обмирать от ужаса. Никогда еще он не ехал так медленно и осторожно, но все равно каждый поворот был для него тяжким испытанием, будто он — пилот «Формулы-1», летящий на скорости в сотню миль в час. По мере приближения к цели в мысли Самуэля закрался другой страх, еще более худший, чем боязнь машин и слегка мокрой после небольшого дождя дороги. Он стал бояться предстоящей встречи. А вдруг Линда окажется не той, какой он представлял ее, несмотря на все письма и фотографии? А вдруг он разочарует ее своим внешним видом, ведь он посылал изображение двухлетней давности? А вдруг…

Чем ближе он был к месту встречи, тем сильнее становилась липкая волна нового страха, поднимавшаяся откуда-то из темной глубины души, где жили все остальные страхи Самуэля Джонса. Сердце бешено колотилось, пот, покрывший крупными каплями лоб, стекал по вискам и щипал глаза. Но достать платок из кармана было выше человеческих сил. Ведь для этого придется разжать одну из рук, судорожно стиснувших руль — единственное спасение от сумасшедших встречных водителей, забывших все правила, и опасно-мокрой ночной дороги. Внезапно Самуэль понял, что больше не в силах ехать дальше. Страхи обступили его плотными рядами, развалились на заднем сиденье, уселись на колени Самуэлю, взобрались на крышу, свесив ноги… Страхи были повсюду. Они гнусно хихикали и тянулись своими липкими холодными щупальцами к самому сердцу, которое заходилось в конвульсиях от ужаса. Резко затормозив, Сэм съехал на обочину, вырвался из душивших объятий ремня безопасности и, будто тонущий пловец, стремящийся к поверхности, рванулся из тесной железной коробки машины, сдавившей его со всех сторон. Он выскочил в ночь и не глядя пробежал несколько шагов, пока не уткнулся в какую-то преграду. Там он остановился, сотрясаясь крупной дрожью и шумно вдыхая прохладный осенний воздух.

Постепенно способность воспринимать окружающий мир вернулась к нему. Самуэль увидел, что стоит у самого ограждения на небольшом мосте. Далеко внизу шумела речка, а в свете луны виднелись черные острые камни, выступавшие из воды. Самуэль стоял, потеряв счет времени, бездумно глядя на темнеющую внизу воду, в которой иногда отражался выглядывающий из облаков молодой месяц. Казалось, так прошла целая вечность.

Внезапно Самуэль ощутил ужасающий приступ отвращения к самому себе. Он понял, что не сможет перебороть свой страх и встретиться с Линдой, как он обещал. Собственно, наверняка она уже отчаялась дождаться его и уехала домой. И даже если ему удастся выпросить прощения, сочинив какую-нибудь невероятную историю, то это ничего не изменит. Во-первых, потому что в следующий раз все повторится, и он не сможет прибыть на встречу. А во-вторых, потому… потому что он, Самуэль Джонс — трус. Самый ничтожный из всех трусов, которых когда-либо носила земля. Поэтому Линда никогда не сможет терпеть его рядом с собой. Эти мысли были невыносимы. Они жгли как позорное клеймо. Самуэль поглядел вниз, на быстро текущий поток. Не проще ли покончить со всем этим одним махом? Избавиться от тошнотворного ощущения страха, преследовавшего его всю жизнь. И пусть даже ценой этого избавления будет он сам — все равно! Сэм решительно перегнулся через ограждение, но тут же мертвой хваткой вцепился в перила. Он НЕ МОГ заставить себя перегнуться чуть дальше и упасть в эту заманчивую темноту, шумящую ночной рекой. Он слишком отчетливо представил себе холодную воду, ждущую его внизу, и острые выступы камней, готовые безжалостно растерзать плоть. Это было ужасно! А вдруг он не умрет сразу? А вдруг он просто расшибется об один из этих валунов и будет лежать там, внизу, разбитый, парализованный, но все ощущающий? Всю нестерпимую боль искореженного тела и обжигающе-холодное прикосновение темной воды…

Пальцы, вцепившиеся в ограждение, побелели от напряжения. Одна часть Самуэля Джонса вопила от ужаса и стремилась жить, во что бы то ни стало. Другая хотела столкнуть эту трусливую половину вниз, чтобы покончить с ней раз и навсегда. И тут Самуэлю показалось, что он слышит какой-то голос. Голос раздавался внутри и был редкостно спокоен. Самуэль никогда не слышал его раньше, но голос был удивительно знакомым. Он сказал:

— Хорошо, приятель. Ты не хочешь жить дальше такой жизнью, какой жил до сих пор, но и не можешь убить себя. Что же ты будешь делать с этой проблемой? Ты же не можешь вечно стоять здесь, вцепившись в перила моста? Когда-нибудь тебе все же придется принять решение и выбрать что-то определенное.

— Кто ты? — прошептал Самуэль

— Я – Самуэль Джонс.

— Врешь, Самуэль Джонс — это я!

— Нет, приятель, ты только часть Самуэля Джонса. Впрочем, я тоже всего лишь его часть. Другая часть. Но раз уж ты можешь называться этим именем, то почему нельзя мне? Однако, не уходи от темы. Что ты намерен делать дальше?

— Я не знаю…

— Это-то я и сам вижу. Но делать-то что-то надо, верно? Итак, что же ты предпримешь? Бросишься вниз, как собирался?

— Н-нет!

— Хорошо, тогда, наверное, ты сядешь в машину и поедешь домой, чтобы напиться вдрызг и забыть этот постыдный случай? Забыть то, как ты не смог приехать на свидание из-за каких-то паршивых страхов…

— Н-н-н...

— Слушай, парень, а ты забавный! Тебя ничего не устраивает. Ты не хочешь жить дальше таким, каким был всю свою сознательную жизнь, но и не хочешь умирать. Неужто ты можешь найти какой-то третий выход из этой ситуации?

Самуэль Джонс молчал. Он не знал, что ответить Голосу, но тот и не торопил с ответом. Сэм смотрел вниз, на камни, воду и отражение молодого месяца. Он думал. Что же ему остается? Жить так дальше нельзя, несомненно. Но умирать почему-то тоже было неприемлемо. Есть ли третий выход? Голос говорил об этом так, будто выход существовал, только ему, Самуэлю Джонсу до него никогда не додуматься. Что же, получается, он тупица? Нет же! Он всегда был умнее своих товарищей и коллег, за что его и не любили. Неужели он не сможет решить эту задачку, этот проклятый тест на выпускных экзаменах? Что же, что же можно придумать еще в такой ситуации? Самуэль и не заметил, как стал думать о себе и своих переживаниях отстраненно, будто о какой-то абстрактной задачке, тесте на эрудицию. Пальцы сами собой разжались, перестав терзать ограждение моста. Внезапно что-то щелкнуло в голове, и ответ сам собой выскочил, заставив Самуэля чуть ли не заорать вслух:

— Есть! Есть ответ! Есть третий выход!

— И какой же? — скучающим тоном поинтересовался Голос.

— Можно… можно измениться самому!

— Как?

— Наверное, можно просто… просто не бояться. Ведь много людей во всем мире никогда не боялись того, чего боялся я! Значит, это возможно — стать таким, как они!

— И ты думаешь, тебе это удастся?

— У меня нет выбора. Другие варианты еще хуже.

— Да? Тогда посмотри вниз. Ты ведь боишься высоты?

— Н-нет. НЕТ!

— Точно? Ты меня не обманываешь?

— Нет, не боюсь! По сравнению с тем, что я только что пережил, высота — это сущие пустяки.

Голос с сомнением хмыкнул, но ничего не возразил. Самуэль ждал, что тот будет спорить, предлагать какие-то испытания, чтобы проверить его, но Голос молчал. Неожиданно Сэм понял, что остался один. Что он всегда был один и все голоса внутри — это он сам. Он сам, разговаривающий с собой, задающий вопросы и ищущий ответы… От этой мысли ему вдруг почему-то стало легко и весло. Он от души расхохотался, запрокинув голову к темному небу, где в разрывах облаков проглядывал молодой месяц.

Потом Самуэль сел в машину и резко тронулся с места, так, что из-под колес полетели камушки. Он вел машину легко и непринужденно, почти на предельной скорости, будто от рождения только так и ездил. Теперь его не пугали крутые повороты и встречные машины. Он хотел только одного — побыстрее добраться до ресторанчика «Золотой Дракон», где у них с Линдой была назначена встреча. Еще был шанс, что она никуда не ушла, а просто с возрастающим недовольством ждет его появления, поглядывая на часы.

Однако Самуэля ждало разочарование. Линды не было в ресторане. Услужливый официант с удовольствием, подстегнутым полученной двадцаткой, рассказал, что женщина, похожая по описанию, ушла минут пятнадцать назад. Как ни странно, Самуэль воспринял это как само собой разумеющееся и даже не сильно огорчился. Наоборот, он ощущал в себе какой-то необыкновенный подъем сил, странный кураж и восторг от нового ощущения себя, которому он не мог подобрать слова. Хотелось петь, хотелось летать, хотелось веселиться всю ночь до упаду. Самуэль отправился в бар, призывно мерцавший огнями, на противоположной стороне улицы. Там было шумно, накурено и воздух сотрясался от тяжелой музыки. Самуэль раньше никогда не бывал в подобных заведениях, но сейчас ему почему-то нравилось здесь. Он сходу опрокинул в себя пару скотчей за стойкой и увидел двух симпатичных девушек, о чем-то переговаривающихся и поглядывающих в его сторону. Неожиданно для самого себя Сэм подошел к ним, заказал еще выпивки и завел какой-то беспредметный разговор. Девушки оказались очень милыми. Жаль, их имена не сохранила память Самуэля Джонса. Да и вообще все, происходившее с ним в тот вечер, с трудом поддавалось реконструкции наутро. Отдельные обрывки воспоминаний.

Бар. Еще один бар. Какая-то шумная молодежная дискотека. Девушки. Еще бар. Фонтан. Одна девушка куда-то ведет его, глупо хихикая, второй почему-то нигде не видно. Еще бар. Какой-то верзила шевелит губами и корчит неприятные рожи. Судя по шевелению губ, ничего приличного или хорошего он не говорит. Рука Самуэля, летящая как в замедленной съемке к противному лицу. Визг. Шум. Стойка. Еще одно лицо. Сломанный бильярдный кий в руках. Что-то капает на грудь из носа. Люди дерутся. Вой сирен. Полиция. Лампочки на потолке, медленно гаснущие на глазах, скрываемые Великой Тьмой.

Следующее утро было, как ни странно, тоже приятным. Несмотря на похмелье, опухший нос и на недовольную мину Яна МакКоули, коллеги Самуэля, который внес в полицию залог. Все это были мелочи, которые, как выяснилось, совсем не занимали Самуэля. Главным для него было то, что с каждой секундой он убеждался, что все меньше старых страхов, хорошо знакомых с детства, окружает его. Стоило только пристальней присмотреться, как Страх превращался в страх, а потом и вовсе в туман, сигаретный дым, который легко развеивал первый подувший ветерок. На душе Самуэля Джонса было легко и свободно.

Дальнейшие несколько лет жизни разительно отличались от всего прошлого Самуэля Джонса. Он с упоением занимался тем, что раньше заставляло его сердце подкатывать к горлу, заходясь в конвульсиях от иррационального ужаса. Сэм научился летать на спортивных самолетах и прыгал с парашютом. Он гонял на скоростных машинах и катерах, только ради одного ощущения скорости и восторга, когда выжимаешь все возможное из техники. Он пару раз ездил в Африку, чтобы поучаствовать в довольно опасных сафари. Он перепробовал несколько экстремальных видов спорта и даже добился кое-где успеха. Он даже снялся в нескольких малобюджетных фильмах в качестве каскадера.

Самуэль Джонс приобрел репутацию бесстрашного человека. Женщины были от него без ума. Он воспринимал это как должное. Сэм стал другим человеком. Тем, которым всю жизнь втайне хотел быть, но думал, что это невозможно. О своем прошлом Самуэль вспоминал неохотно. Это было довольно унизительно — воспоминания о себе-трусе. Самым большим табу были воспоминания о Линде. Почему-то это было особенно болезненно и неприятно, поэтому Самуэль старался не думать об этом и не предпринимал никаких попыток найти ее. Она будто бы являлась частью его прошлого, которое он усиленно пытался забыть. Но полностью забыть себя-прежнего Самуэлю не удавалось. Нет-нет, да и вспоминалось что-то из постыдных моментов страха. Особенно часто это происходило во сне. Сэму снилось, что он снова чего-то боится, что не может себя заставить войти в лифт или перейти улицу. Каждый раз после таких снов он просыпался в холодном поту и долго лежал, глядя в потолок. И каждый раз наутро он проверял, не стал ли кошмарный сон реальностью? Не боится ли он снова лифта, визита к дантисту, высоты или пауков? Выяснялось, что нет, и Сэм внутренне облегченно вздыхал. Но незаметно в нем прорастал этот новый, доселе невиданный страх — боязнь бояться. Он не хотел снова стать тем трусом, которым был раньше, и боялся этого.

И вот однажды утром он направился в кафе, находившееся в квартале от его дома, чтобы выпить чашечку кофе, почитывая утреннюю газету. Это был почти ритуал. Хороший кофе на свежем воздухе — что может лучше взбодрить утром? Он шел, задумавшись о чем-то, почти не глядя по сторонам, и вдруг услышал визг тормозов и рев мощного гудка. Самуэль Джонс был на проезжей части дороги и на него, гудя сигналом и скрипя тормозами, несся огромный грузовик. Сердце сжал холодный кулак страха. Вот он, конец. Еще секунда-другая и его тело будет размазано по асфальту этой огромной металлической тушей! И тут же, вдогонку, пришла другая мысль — а ведь ты испугался!! Ты испугался, Самуэль Джонс! Ты снова стал трусом! Ты боишься этого грузовика, ты боишься смерти! Эта мысль поразила его как молния.

Между тем, грузовик, отчаянно взвизгнув тормозами, каким-то немыслимым образом свернул в сторону, промчавшись всего в нескольких сантиметрах от остолбеневшего Самуэля. Горячая удушливая волна выхлопа мазнула его по лицу. Сэм стоял, не замечая ничего вокруг. Весь мир внезапно исчез. Осталась только одна яркая и пульсирующая паническая мысль: «ТЫ СНОВА БОИШЬСЯ, САМУЭЛЬ ДЖОНС!».

— Ну и что? — вдруг раздался хорошо знакомый голос. — Конечно, ты боишься. Я, признаться, тоже изрядно струхнул. Любой бы испугался, когда на него летит эдакая гудящая махина, которая смахнет тебя как хлебную крошку со стола и даже вмятины на бампере не останется. Что ж с того? Это естественно…

— Что? — выдавил из себя Самуэль Джонс, — Ты считаешь, это естественно?

— Ну да, — ответил Голос, — Это естественно — испугаться несущегося на тебя грузовика. В этом нет ничего удивительного.

— Значит, я не стану снова трусом?

— Нет, если не захочешь им быть.

— Ты это точно… Правда?

Голос в ответ издевательски хихикнул, но ничего не сказал. Сэм вновь ощутил себя стоящим на проезжей части. Он чувствовал запах горелой резины от следов на асфальте, он слышал гневную ругань водителя, вылезающего из кабины грузовика, видел бледные лица людей за столиками в кафе… И ему было радостно. Он больше не боялся. И не боялся бояться. Он, Самуэль Джонс, наконец, стал хозяином собственных страхов. Он мог бояться и мог не бояться по своему собственному желанию. Это было прекрасно. Сэм улыбнулся себе и миру. День начинался замечательно. Определенно, стоило по этому поводу выпить чашечку хорошего кофе. А потом… Да! Разумеется! Потом нужно будет разыскать Линду. У Самуэля Джонса почему-то не было никаких сомнений в том, что он сможет снова найти ее. Он знал, что только так все и должно быть. Это было приятное знание.


 

Назад

Список

Вперед