Подземка

Вызов пришел, как всегда, некстати. Возможно, в этот раз особенно неудачно. Тренировка была в самом разгаре, и как раз в тот момент шел свободный спарринг. Первую волну Вызова Сергей почти пропустил. Внимание было полностью сконцентрировано на поединке. Только немножко смазался мир в глазах, и пропали на несколько секунд все окружающие звуки. Этого оказалось достаточно, чтобы спарринг-партнер Димка сначала пробил защиту бесхитростным маваси-гири, а потом резко сократил дистанцию и четко провел двойку в корпус. Дыхание перехватило, сердце пару раз дернулось не в такт. И тут же пришла вторая волна Вызова, гораздо более мощная и настойчивая, чем первая. Виски сдавило, послышался звон в ушах, и на его фоне — властный голос Командора:

— Внимание! Тревога по форме «Б». Всем срочно прибыть на свои посты! Повторяю, тревога по форме «Б». Всем оперативным сотрудниками срочно прибыть на свои посты!

Проклятье, вот так всегда. Как гром среди ясного неба. Форма «Б» это еще ничего. Только возможность прорыва, хоть и без указания места. Значит можно успеть и даже подготовиться. Хуже когда форма «А» — неожиданный прорыв. Когда прохлопали, проморгали, и уже остается только кидаться и затыкать дыры. Тогда бывают и потери. Не то, чтобы бессмысленные, нет, но все равно горько думать о том, что, возможно, только лишь из-за недостаточного усердия господ-аналитиков уходят такие люди как Паша Черный, Киргиз или Янка...

— Эй, ты как, жив? — озабоченное Димкино лицо появилось в поле зрения, — Извини, что так сильно. Не рассчитал.

— Ничего, — Сергей хотел было отмахнуться, но с удивлением обнаружил, что стоит на коленях, опираясь одной рукой о пол. — Что-то мне нездоровится сегодня. Я, наверное, пойду…

Отпросившись у сенсэя, Сергей покинул зал, сопровождаемый взглядами. Одни были недоумевающими, другие сочувственными, а третьи слегка презрительными: слабак. Но не потому слабак, что не держит удар, а потому что сдался, отступил. Как бы тебя не приложили, и как бы плохо тебе не было, прерывать тренировку по собственной воле нельзя. Но выбора не было. Служба важнее правил приличия.

Наскоро ополоснувшись ледяной водой в душе, Сергей переоделся и вышел на улицу. Хорошо, что Малая Конюшенная рядом с метро. Быстрым шагом можно за пару минут дойти до станции. Бывает и хуже, когда откуда-нибудь с чертовых куличек приходится мчаться на первом попавшемся моторе до ближайшего Входа.

У дверей, как и ожидалось, была обычная вечерняя толпа. Люди возвращались с работы. Все спешили протиснуться в одну-единственную дверь, которую оставили открытой злокозненно-предусмотрительные сотрудники метрополитена. Сергей тоже торопился. Нельзя терять лишние минуты во время тревоги. Поэтому он задержал дыхание и с небольшим усилием перешел в теневой мир. Там все было почти также. Те же дома, машины, толпа у входа в метро… Но все же отличия были. Краски потускнели, стали трудно различимыми, зато вокруг проявились размытые разноцветные пятна света — ауры людей и предметов. В теневом мире все движения казались немного заторможенными, хотя на самом деле все вокруг двигалось в обычном ритме. Это был один из многочисленных обманов теневого мира. Органы чувств человека плохо приспособлены для его восприятия. Да и вообще считается, что долгое пребывание там вредно для организма. Зато в нем очень удобно протискиваться сквозь плотную толпу. Малейшее давление здесь, в Тени, отражается ощутимым воздействием в реальном мире. Точнее «базовом», как любят выражаться маги-теоретики из Седьмого Отдела. Согласно наиболее популярному нынче течению, все реальности совершенно равноправны. А базовый — потому, что он является основным для большинства живущих и некоторой части нежити.

Сергей ввинтился в толпу, которая податливо раздалась в стороны, пропуская парня с большой спортивной сумкой на плече. Большинство людей вообще не замечало его, лишь некоторые испытывали какое-то неудобство, когда он двигался рядом. Вскоре Сергей был внутри. Тратить время на просовывание карточки в турникет он не стал, а, оставаясь в тени, перемахнул через верх. Сонная бабушка в стеклянной будочке не обратила на него никакого внимания, как и все окружающие. Он был для них почти неразличимой мелькающей тенью где-то на самом краю поля зрения. Только на эскалаторе он вернулся в обычный мир. Подвыпивший мужичок, рядом с которым оказался Сергей, вздрогнул от неожиданности и опасно покосился вбок. Но Сергей уже спускался быстрым шагом по ступеням.

Липучий монотонный голос из динамиков вещал:

— Уважаемые пассажиры! Будьте внимательны. В последнее время участились случаи падения с эскалаторов. В прошлом месяце произошло тридцать семь случаев падения при сходе с эскалатора. Не допускайте попадания длиннополой одежды…

Сергей усмехнулся. Как же, длиннополая одежда! Если бы всё было так просто. Все патрули уже два месяца безуспешно ловили шутника, который повадился выцарапывать знак Йерд на сходе с эскалаторов. Конечно, силенок у этого неизвестного было маловато и падали далеко не все. Скорее те, кто и так готов был упасть, вроде того поддатого мужичка. Но, тем не менее, некое действие знак оказывал. Как невидимая веревочка, натянутая у пола. Сергей искренне надеялся, что шутника все-таки найдут и примерно выпорют, но, если честно, надежды на это было мало. За всеми жителями подземного Петербурга не уследишь, а в последнее время их становится все больше и больше. Даже некоторые домовые потянулись вниз, под землю. Видно и их, самых терпеливых, достало шумное соседство огромного количества людей.

Спускаясь, Сергей заметил впереди какую-то смутно знакомую фигуру, прикрытую легкой дымкой фальшивой личины. Прищурившись, он вгляделся попристальнее. Так и есть — это был Дед Банзай, который тащил за собой свой старый добрый пулемет системы Максим. Сейчас дед был одет в какую-то рвань времен выстрела Авроры и перевязан крест-накрест пулеметными лентами, поэтому особенно сильно походил на революционного матроса. Только серебряные головки пуль немного разрушали этот образ. Впрочем, для всех остальных людей Дед Банзай выглядел обычным пенсионером, везущим старую хозяйственную сумку на колесиках.

— Эй, старче, а у тебя ширина обода колеса больше двух сантиметров или как? — обратился к нему Сергей, — Не застрянет тележка-то?

Банзай обернулся и радостно ощерился:

— А, Серега! Привет, старый хрен!

У Банзая все были старыми хренами, независимо от возраста. Впрочем, возраст действительно не играл никакой роли. Среди оперативников были и такие молодые «перворазники», как Сергей, и служащие уже не первую жизнь, и даже бессмертные как, например, хитрый кореец Пак. Это в аналитики только бессмертных берут. И это правильно. Чтобы научиться чувствовать и предугадывать, откуда и когда в очередной раз гости из Хтона полезут, и вечности мало, не то что одной-двух жизней.

Банзай спросил:

— Тебе куда?

— У меня теперь вызов на Ладожской пост, — ответил Сергей.

— Понятно. Нечего вас молодых да необстрелянных в горячие места совать. Наконец-то дошло до начальничков, чтоб им хорошо икнулось!

Дед был прав. Прорывы случались почти везде, но в некоторых местах чаще, чем в других. Системы в этом не было никакой, но каждый оперативник знал, что больше всего чудовища любят вылезать у Площади Мужества, Лесной, Парка Победы, Черной Речки или Маяковской. Существовала теория, что их тянет на места с темной аурой. В принципе, похоже на правду, но недоказуемо. У Лесной – это понятно. Там целый перегон закрыли несколько лет назад, когда два сильных колдуна схлестнулись и что-то важное порушили, пока выясняли, кто прав. До сих пор следы применения заклинаний видны. Да и Парк Победы — тоже объяснимо. Эту станцию прямо поверх подземной гробницы-кенотафа Аримана умудрились построить. Там, прямо в центре вестибюля, даже вход в нее оставили. А как иначе? Ариманитам тоже надо свои мессы устраивать. Станцию не закроешь, и гробницу не перенесешь. Вот и пришлось оградить от любопытных черную дырку входа в центре зала. Люди думают — служебные помещения. В принципе, верно, только никто не догадывается, какого рода службы там справляют…

— Ладно, мне до Сенной, — Дед Банзай прервал размышления Сергея, — Как все поедешь или со мной, а потом по кольцевой?

— Как все, — ответил Сергей, — Так быстрее будет. По кольцевой сейчас много народу ломится. По станциям почти также будет.

Наличие в подземке кольцевой линии тоже было одной из маленьких тайн от непосвященных. Когда-то давно ее начали строить, но потом забросили. Забросили не без усилий со стороны Совета Девятерых, которому наконец-то удалось внедрить своих людей в руководство метрополитена. Потом строительство продолжили, но уже своими силами. По большей части, линию проложили в теневом мире, что было достаточно удобно для многих. В результате получилось очень даже неплохо. Можно было быстро перебрасывать людей на нужные участки. Однако в данном случае Сергею было проще добираться до поста обычным способом.

— Ну, тогда бывай, — махнул рукой Дед Банзай и нырнул в переход на другую ветку.

Сергей тоже помахал ему вслед и запрыгнул в подошедший поезд. На Ладожской вся группа была в уже сборе.

Андрей Петрович, седой сухонький старичок, но при этом отменный боевой маг. Всего лишь только Третьего Круга посвящения, но с огромным практическим опытом. В миру — довольно известный профессор филологии. Рядом стоял Алик — контактник с внешностью охранника казино (коим и на самом деле являлся). Только некоторые из близких друзей знали, что этот громила — автор довольно приличного сборника стихов и в прошлом — маг-теоретик, которому прочили отличную научную карьеру. Но после Афгана Алик упорно предпочитал оперативную работу кабинетным изысканиям. Неподалеку от Алика стояла Скей. В этот раз волосы ее были огненно-красными, почти светящимися.

— Совсем молодежь сдурела, — подумал Сергей, — Вот облысеет к тридцати годам от таких экспериментов, что делать будет?

Впрочем, недавно в новостях говорили, что какой-то немец составил бальзам, после применения которого волосы вырастут даже у мертвого на коленке, но стоит он, наверное, совершенно немыслимых денег.

Сергей подошел и поздоровался со всеми. Кроме его группы был еще один человек. Рядом со Скей стоял какой-то парень, на вид тоже около восемнадцати-двадцати лет, одетый в том же тинэйджерском стиле — огромные брюки с карманами-клапанами, бесформенный балахон и желтую кепку козырьком назад. Волосы парня также носили следы покраски, но в менее радикальные цвета. Хорошо, хоть колечка в ухе не было.

Сергей вопросительно посмотрел на незнакомца.

— Это Дэн, — предвосхитила вопрос Скей, — Он из наших, из Московского отделения. Мы с ним по Интернету познакомились. Только пошли тусоваться, как объявили тревогу… Можно ему с нами побыть?

Сергей, помедлив, кивнул.

— Хорошо, формально договор о сотрудничестве никто не отменял, но, если что, лучше держись сзади. Не ровен час что случится — меня наши бюрократы живьем съедят. Почему не уследил, и все таком духе. Что умеешь? Контактник?

— Нет, — мотнул головой Дэн, — я больше по дистанционным воздействиям специализировался. У Марвина практику проходил…

— Хороший мужик, — одобрил Сергей, — Специалист. Но ты все равно вперед не лезь. Не нужны нам неприятности. Впрочем, место тут тихое, надеюсь, просто посидим пару часиков и разбежимся. Ну что, пошли?

Они перешли в теневой мир и расположились в середине вестибюля станции, вокруг одного из четырехгранных рунных камней, поддерживавших светильники. Все расселись вокруг, спинами к камню. Так в поле зрения было все окружающее пространство. Люди плавно обтекали их, не замечая препятствия. Первым нарушил молчание Андрей Петрович.

— Я, молодой человек, — обратился он к Дэну, — тоже в похожей ситуации был. Помнится, в пятьдесят третьем приехал я в Москву на побывку, с Машенькой, моей первой супругой, встретиться. И вот гуляем мы по Горьковскому, кругом зелень, солнце, птички поют, амуры порхают… А тут как гром среди ясного неба — тревога. По классу «А», да такая, какой я в жизни не видел. Как полезли, полезли и, притом, сразу повсюду… Говорят, даже Непогребенный в своем мавзолее заворочался и все встать пытался, но его тогда крепко держали. Хорошие мастера заклятья сработали, да и Магистры тогда были куда как солиднее чем нынче. Все ветераны старой закалки… Чудом удержались. Потом говорят — это Сталин умер, вот и поперло нежданно-негаданно. А Машенька тогда была не в курсе моих дел служебных и обиделась страшно. Неделю потом вину заглаживал. Наплел с три короба про специальное правительственное задание… Еле добился прощения. Так что вам, юноша, еще повезло. Вы с вашей дамой, так сказать, коллеги, понимаете, что бывают всякие казусы в нашей службе.

Немного помолчали.

— А правда, — спросил Алик, — что у вас в Москве уже крысы из Хтона наверх выбираются свободно?

— Правда, — ответил Дэн, — только крысы это так, мелочь. Они наши, риаловские, только мутировали слегка в Нижнем Мире, стали с собаку величиной. Бывает и что похуже выползает, особенно под Лубянкой…

— Все равно здесь подземелья глубже, — встряла Скей, — в Питере самая глубокая подземка, поэтому и прорывов больше.

— Не скажите, Светлана, — возразил Андрей Петрович, — В Нью-Йорке тоже изрядно приходилось попотеть, да и в Рио тоже. Хотя, согласен, глубины там такой нет, но не все одной глубиной определяется. Много есть факторов.

Снова повисло молчание. Время тянулось мучительно медленно. Подходили и уходили поезда. Мимо шли бесконечным серым потоком люди.

— Вот так подумаешь, — нарушила тишину Скей, — сколько вокруг людей и сколько из них — полуживцев, и страшно становится. Едешь утром, смотришь на них — почти у всех тусклые глаза, невыразительные лица. Кажется, и людей-то в мире почти не осталось. Одни эти. Тоже ходят, едят, пьют, разговаривают, детей рожают… А не настоящие. Как куклы заведенные. Ни мысли, ни чувства человеческого от них не добиться. Откуда они вообще берутся?

— Ну, это-то понятно, — Алик ухватился за свою излюбленную тему, — Население-то растет, душ на всех не хватает, вот и получается, что людей-то почти и не прибывает на земле. Одни полуживцы плодятся.

— А раньше-то почему так не было?

— Почему же, было. Только в меньших масштабах. Не было задумано, что так сильно люди размножатся, вот и пошла в разнос вся небесная механика. Не поспевает природа за человеком. Вот недавно статью прочел – по прогнозам каких-то американских ученых, к 2010 году халф-лайферов станет больше, чем людей. Если, конечно, все такими темпами и дальше будет развиваться.

— У нас в Москве, — подал голос Дэн, — уже сейчас больше половины – халф-лайферы.

— Брехня, — заявил Алик, — сплошная спекуляция. Нет научно обоснованного и достоверного способа отличить полуживца от человека. Есть только косвенные признаки, но по ним нельзя статистику собирать. Слишком субъективно. Только после смерти сразу видно. Вышла душа из тела — значит, человек был, а если что-то в виде мутного зловонного облачка — стало быть, нет. Все остальные способы — чистой воды шаманство.

— Откуда ты все это знаешь? — ехидно поинтересовалась Скей.

— Да я по этой теме почти диссертацию защитил!

— Я тоже паровоз поднимала. Почти подняла.

— Язва ты, Светка! — беззлобно усмехнулся Алик.

Подошел очередной поезд. На крыше одного из вагонов сидели два гоблина-подростка и, свесившись, старательно украшали бок вагона какой-то не совсем приличной разновидностью граффити. Сергей погрозил хулиганам кулаком. Один из гоблинов в ответ показал язык, а другой продемонстрировал перенятый от людей жест – выставленный средний палец. Поезд тронулся дальше, унося оболтусов и их незаконченных шедевр.

— Пакостники, — покачал головой Андрей Петрович, — Хорошо, хоть обычным людям всего этого безобразия не видно.

— Не факт, — отозвался Дэн, — Сейчас такую краску придумали, что рисунок через два-три дня в риале проявляется. У нас сейчас многие так развлекаются: нарисуют что-нибудь в тени поверх чужого тэга и ждут, пока покажется. Прикольно видеть, как потом авторы мечутся.

— Значит, и до нас скоро эта пакость докатится, — огорчился Андрей Петрович.

— Ну почему «пакость»? Это тоже, своего рода, искусство.

— Не понять мне этого искусства, юноша. Эдак, каждое слово из трех букв на заборе можно искусством объявить. Особенно если буквы красиво выписаны…

Дэн уже открыл рот, собираясь возразить, но тут неожиданно мигнули светильники, волна затхлого воздуха прокатилась по перрону, и пронзительно зазвенело вокруг.

— Опа, — сказал Алик, — Началось.

Все вскочили на ноги. Воздух завибрировал, и где-то в двух метрах от пола впереди Сергея заклубилось темное облачко. Сначала оно было маленьким, не больше футбольного мяча, но буквально на глазах вытягивалось вверх, превращаясь в темное веретено, из которого веяло холодом. Где-то на грани слышимости нарастал скрежет и пронзительный вой.

— Света, доложи Командору, — распорядился Сергей, — Алик, давай вместе. Петрович — будь в резерве, подключайся по необходимости.

Впрочем, эти распоряжения были излишними. Каждый из группы знал свое место. Разве что чужак Дэн внушал опасения, но Сергей надеялся, что у того хватит ума не мешать сработавшейся команде. В конце концов, Марвин бестолковых учеников никогда не держал.

Сергей сконцентрировался, мысленно потянулся вперед к ширящейся прорехе в реальности. Вошел в контакт, зацепил края и стал стягивать. Через несколько секунд он почувствовал поддержку Алика. Тем не менее, несмотря на их совместные усилия, разрыв продолжал расширяться. Вой уже достиг слышимых для человека пределов, а затхлый ледяной ветер из прорыва ощутимо бил в лицо. Сергей даже успел удивиться — настолько сильным был напор. Потом уже стало не до удивления. Тело и мозг превратились в автомат, который заученно выполнял привычные действия. С той стороны внезапно навалилось что-то огромное, тяжелое, как гора, и настойчивое. Воздух затрещал, заискрился и сквозь резко увеличившуюся прореху стали видны какие-то отвратительные зубастые хари, судорожно пытающиеся протиснуться в узкую щель между мирами. Непосильная тяжесть вдруг навалилась на плечи. Еще какой-то миг Сергею казалось, что они с Аликом смогут, удержат, но тут на хребет верблюда упала последняя соломинка, и сил ее удержать уже не было. Гулко ухнуло, пол дрогнул под ногами. Краем глаза Сергей увидел, как Андрей Петрович разводит руки и начинает гвоздить ветвистыми голубыми молниями прямо в прорыв, отбрасывая рвущихся чудовищ. Где-то рядом были Скей с Дэном — держали экран, чтобы ледяной вихрь из прорыва не смел четыре человеческие фигурки как легкие фантики. В глазах темнело от нечеловеческого усилия, и Сергей как-то спокойно и отстраненно подумал, что все, ему больше не выдержать. Казалось, прошли часы и месяцы этой напряженной борьбы, что ничего больше не осталось в мире кроме неотвратимо ширящейся трещины, сквозь которую лезут и лезут твари Нижнего Мира.

Внезапно стало немного легче. Сергей услышал сзади хлопок и ощутил запах озона от сработавшего телепорта. И сразу вокруг стало много людей, кто-то подбегал и вставал вокруг, поддерживал… Слева знакомо застучал пулемет. Через этот звук пробивались громогласные матюки Деда Банзая. Справа появилась какая-то высокая фигура, засветилась белым сиянием, тряхнула руками, с которых сорвалось нечто и понеслось в прореху…

Неожиданно все кончилось. Резко оборвалось. Больше не было давления, больше не было воя и ледяного ветра. Только затихало в тоннеле гулкое эхо последней очереди.

Сергей распрямился, отер пот со лба и посмотрел по сторонам. Вокруг было человек двадцать оперативников. Большинство — знакомые. Среди них выделялась фигура Магистра Лео. Теперь понятно, кто создал временный телепорт. Иначе они бы просто не успели. Из подошедшего поезда только вываливалась вторая волна подмоги, которая уже была и не нужна.

Магистр посмотрел на Сергея и благосклонно кивнул. Справились. Дождались подкрепления. Это хорошо. Теперь можно отдохнуть. Следы вторжения уничтожат другие. И ткань реальности тоже немного подлатают. Но это уже без них. Сергей оглядел свою группу:

— Все, ребята, теперь отдыхать. Вы молодцы.

Затем он вышел из теневого мира и устало побрел к выходу. На эскалаторе его догнал Алик.

— Ты чего, переехал? — удивился Сергей, — Ты ж вроде на Васильевском жил. Или к очередной пассии в гости идешь?

— Точно, ухмыльнулся Алик, — меня этой тревогой чуть ли не с бабы сняли, — Теперь нужно наверстывать упущенное.

— Силен мужик, — усмехнулся Сергей, — Мне сейчас только спать хочется…

— В гробу отоспимся, — парировал Алик, — Слушай, а давай сначала по пиву с шавермой?

— По пиву — это можно, а вот есть мне что-то не хочется.

Потом они долго стояли у киоска, потягивая пиво и глядя на темное ночное небо. Алик так смачно расправлялся с шавермой, что и Сергей тоже не удержался.

— Теперь еще месяца два-три спокойно будет, — сказал Алик, — Это хорошо.

— Будем надеяться, — ответил Сергей, — Что-то в последнее время они чаще лезут. К чему бы это?

— Конец тысячелетия. Всех трясет. И их тоже. Ничего, авось потом полегче станет.

— Хорошо бы.

Помолчали, вдыхая прохладный ночной воздух, пропитанный запахом ароматного мяса, который сочился из киоска.

— Слушай, нам же теперь две недели отгула положено, как ликвидаторам! — вспомнил Сергей. — Давай на выходных в Пушкин съездим, пока еще золотая осень держится. А то потом пойдут дожди – никуда не выберешься. Бери свою новую подругу, и поехали!

— А что, это мысль! Надо съездить, — поддержал Алик, — Кстати, — он поболтал почти пустой бутылкой, — Почему бы нам ни закатиться сейчас в какой-нибудь приличный кабак с бильярдом?

— А как же твоя новая любовь?

— Подождет. Сейчас всего только час ночи. Ну, так как, идешь?

— Нет, извини, как-нибудь в другой раз. Устал, как черт. Да и ждут меня…

— Кто? Неужто ты опять…

— Нет, — усмехнулся Сергей, — Всего-навсего, мой кошак. Голодное и злое хтоническое чудовище. Персональное. Того и гляди, сожрет меня, когда усну.

— Понятно, ну ладно, бывай.

— Счастливо! Позвони мне в пятницу.

— O-кей.

Маршрутки уже не ходили, но дом был недалеко, поэтому Сергей пошел пешком. Он шел, неторопливо допивал пиво и глядел на дома ночного города, который сейчас казался куда менее реальным, чем-то, что незримо происходило под ним.

 

Назад

Список

Вперед